[PMR]

— Дать ему лес? Что ты такое говоришь, отче?

— Все верно. Постельник привез его из лесу и поместил у себя во дворце, желая даровать ребенку больше того, чем он обладал прежде. Дворец ведь не то что лес, правда? Но мальчик оказался недостоин сего излишка, ибо сказано в евангелии: «Не мечите жемчуга вашего пред свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». Лишить его жизни за это было бы несправедливо, поскольку смерть отнимет у него не только дворец, но и лес, то есть то, что принадлежало ему от рождения. Выходит, что закон позволяет отнять у него излишек, коего он оказался недостоин и с помощью коего может нанести нам ущерб, тем более что этот излишек даровали ему мы сами; но тот же закон не допустит, чтобы мы лишили его и того, что он имел без нас. Разумеешь, чадо?

— Мм, помаленьку начинаю уразумевать, отче...

— Экой ты... короче говоря, отправьте его в лес и оставьте там, ибо именно так и сказано у блаженного Юстиниана: каждому свое да воздастся.

— Святой отец! Но ведь в лесу он умрет с голоду!

— Бог не оставит заботами и птицу небесную, речет писание.

Оставшись в одиночестве, Лука по обыкновению крепко задумался о силлогизмах отца Софроние, и, хотя здравый смысл подсказывал ему, что все это одно краснословие, он зюнимал и то, что у него нет более подходящего средства избавиться от коварного мальчишки.

— йоргу,—сказал он письмоводителю.— Оседлай коня, возьми Миху, поезжай в Козминский лес и оставь его там.

— А что скажет постельник?

— Я отвечу перед ним, но мальчишка не может здесь больше оставаться.

— И непременно везти его в Козминский лес?

— Мы ведь там его взяли.

— Дорога долгая и опасная, особенно если ехать в одиночку. Не все ли равно, в каком лесу бросить его?

— А ты как думаешь?

— По мне, это не суть важно. Завезу его куда-нибудь близ Сучавы: были бы деревья кругом...

Йоргу хотел идти.

— Постой! — сказал Лука.— Возьми сыру, два белых хлеба и оставь ему... чтобы не умер с голоду, пока кто-нибудь не подберет.

Йоргу шагнул к двери.

— Еще слово! Оставь ему воды... или нет? Да... Да! Баклагу, самую большую!

— Ты кончил?

— Да.

Йоргу взялся за щеколду.

— Погоди, Йоргу, еще одно... Нет, ступай. Можешь отправляться.

Сказав это, Лука поднял глаза к образу божьему, сотворил крест и прошептал: «Прости мя, господи!*, после чего принялся за послание к постельнику и завершил его словами: «Так поступил я по совету преподобного отца Софро-ние».