[PMR]

Благодаря подвигу советских моряков мир избежал ядерной катастрофы и термоядерной войны за четверть века до Чернобыля. Среди них был и наш земляк.

В 1961 году, капитан 2-го ранга Роберт Алексеевич ЛЕРМОНТОВ служил на подводной лодке «К-19» командиром БЧ-4 (связи) и начальником РТС (радиотехнической службы).

Конец света едва не случился в Датском проливе близ норвежского острова Ян-Майен, где расположена американская военная база.

Причал в поселке Полярный был оцеплен автоматчиками. Наготове стояли санитарные машины. На пирсе ожидали высокие чины. Ни один экипаж так из похода не встречали. Когда «К-19» отправлялась на учения «Полярный круг», никто и не предполагал, как страшно они закончатся.

Тревожный звонок прозвучал 4 июля в 4 часа 15 минут: давление в первом контуре правого реактора резко упало с 200 атмосфер до 0. Это означало, что вытекла охлаждающая его жидкость. И правый реактор разогревался, как самовар, оставшийся без воды. Что должно было последовать? Командир корабля капитан 2-го ранга Николай Затеев потом запишет в своем дневнике: «Сначала расплавиться должны были урановые ТВЭЛы - тепловыделяющие элементы. Как только масса расплавленного урана достигнет критической массы, неминуем ядерный взрыв. И произошло бы это не где-нибудь, а рядом с американской базой...».

Между тем,.центральном посту творилось что-то невероятное: отчаянно мигали контрольные лампы, стрелки приборов зашкалили. В аварийном реакторе катастрофически быстро росла температура. Взрыв (тепловой и ядерный, как потом было в Чернобыле) мог произойти в любую минуту. «К-19» тогда просто растаяла бы, а пол-Европы смело с лица земли.

- Командир объявил боевую тревогу, и лодка всплыла, - вспоминал Роберт Алексеевич. - Все хорошо сознавали опасность, но паники не было. Каждый член экипажа четко выполнял поставленную перед ним задачу.

Счет шел на секунды. Было решено смонтировать новую систему охлаждения, а трубы для нее срезать с одной из торпед. Но для этого кто-то должен войти в реакторный отсек, где уровень радиации был смертельным. Лишь спустя 30 лет это открыто назовут подвигом. А пока здесь шла тяжелая работа. От нее не отказался никто.

Первым в ядерный ад шагнул командир шестого реакторного отсека Борис Корчилов и оставался там до самого конца.

- Ты знаешь, на что идешь? -спросил его Затеев.

- Иного выхода нет, - ответил Корчилов.

Вспыхивал ионизированный водород. Стекла противогазов запотели, моряки сняли их и дышали остатками воздуха. Уровень радиации был так велик, что трубопроводы испускали голубое свечение. Группы добровольцев сменяли друг друга.

- Борис получил 5 400 бэр.

Когда он и семь его товарищей появились на палубе, диагноз был ясен и без медицинского осмотра: лучевая болезнь. Опухшие лица, на губах желтая пена, рвота, из-под волос течёт сукровица. Жалуются на боли во всем теле и головокружение,

- заметил Роберт Алексеевич. -Они станут первыми жертвами «Хиросимы».

Правый реактор начал остывать. Химики-дозиметристы ходили по кораблю, измеряя уровень радиации. В реакторном отсеке по-прежнему нельзя было находиться. Операторы заскакивали туда лишь на несколько минут взглянуть на приборы. В центральном отсеке поставили ведро со спиртом (он помогает быстрее выводить радионуклиды), открыли все «про-визионки». Но пили и ели мало.

Те, кто получил большую дозу, вскоре потеряли силы. Для них на верхнюю палубу вынесли матрасы.

- Сгущенки бы, - попросил Борис Корчилов.

- Через несколько дней он умер. Корнилову было всего двадцать, - сказал Роберт Алексеевич. - И вообще экипаж подобрался молодой. Командиру Николаю Затееву едва исполнилось 30 лет.

[PMR]

«АППАРАТЫ, ТОВЬСЬ!»

А сам Лермонтов, между тем, решал другую сложную задачу. На «большой земле» ничего не знали о катастрофе. Как известить о ней флагманский командный пункт (ФКП)? На субмарине был мощный передатчик и соответствующая антенна «Ива». Но в критический момент выяснилось, что передатчик молчит. И Роберту Алексеевичу тоже удалось совершить чудо.

- Как выяснится позже, в антенне «Ива» давлением воды был выведен из строя изолятор,

- рассказал он. - Однако у нас оставался еще один передатчик - маломощный, с антенной «Штырь». Медлить было нельзя. Я принял самостоятельное решение. Приказал радистам, используя второй маломощный передатчик, присвоить себе позывные «ФКП» - берегового узла связи Северного флота и работать на передачу в адрес «подводных лодок в море» на своей приемной частоте (мы сами были подводной лодкой в море). Так в эфире на одной частоте появились два передатчика: береговой узел связи и мои радисты. Первый работал по своему расписанию, а мы - в перерывах. Радисты «К-19» передали короткую шифрованную радиограмму:
«Авария реактора, экипаж облучен, нуждаюсь в помощи, широта...долгота.... Командир «К-19». Я, конечно, понимал, насколько ненадежна эта схема. Она могла сработать лишь в случае, если одна из советских подлодок всплывет (днем!) на перископную глубину для сеанса связи, и ее радист не сочтет нашу радиограмму провокацией... Нам повезло! Текст приняли на дизельной подлодке «С-2».

Когда на горизонте заметили силуэт субмарины, ее приготовились встретить ...огнем. Прозвучала команда: «Торпедные аппараты, товьсь!». Нельзя было отдавать «К-19» потенциальному противнику даже в обмен на помощь.

Но потом узнали свою родную «эску» под командованием капитана 2-го ранга Жана Свербило-ва. Но «С-2» не могла взять на буксир «К-19»: уж слишком велика была разница в размерах.

Николай Затеев получил приказ перевести свой экипаж на «С-2». На ее верхней палубе люди снимали одежду, бросали ее за борт, обтирались намыленными губками и натягивали сухие робы. Подоспела еще одна лодка. По пути пересели на эсминец. И прямо с причала в Полярном были доставлены сначала в местный госпиталь, а потом в Москву или Ленинград.

КОГО ПОСАДЯТ?

Экипаж ждал суда и гадал: кого посадят? Люди знали: в случае ЧП всегда ищут «стрелочников». Все должно было решиться после доклада Хрущеву. Выслушав его, Никита Сергеевич спросил: «Как здоровье экипажа?» Проблема была решена.

Капитан Николай Затеев получил орден Красного Знамени, Борис Корчилов - орден Ленина (посмертно). Тем же Указом Президиума Верховного Совета СССР орденами «За мужество и героизм» были награждены подводники, монтировавшие систему аварийного охлаждения и тушившие пожар в реакторной выгородке.

После длительного лечения в ленинградском военно-морском госпитале, а потом в санатории Роберту Алексеевичу выдали справку о перенесенном «остео-вегетативном синдроме». Как пояснил знакомый врач, это сродни легкому испугу студента после экзамена. Его признали годным к службе на берегу. Он работал военным представителем на предприятиях «оборонки» в Бельцах, Кишиневе, потом в Бендерах.

... Трагедию на «К-19» засекретили. Лишь сравнительно недавно мир узнал, что конец света можно отменить и за пять минут до его прихода. Надо только очень постараться.

Наталия БАРБИЕР

[Mongoose]

Я не застал К-19. Я застал "Комсомольца". Я тогда пионером был, а по умственному развитию был, как и полагается, малолетним nи3дюком. А на "Комсомольце" служил парнишка из школы соседней, Сусанинской, в ней ещё моя бывшая жена училась (я не знал тогда ещё, что она будет моей женой, и не знал, что это именно она тогда написала стихотворение на гибель "Комсомольца" - я не помню его уже, даже в общих чертах, но трогательное было - нам на линейке зачитывали) и друг мой детства, - вот в ней, энтой самой Сусанинской школе учился и тот парнишка, с "Комсомольца". И нас на его похороны тоже повели всем пионерским отрядом. На Сусанинское кладбище. 27 лет прошло уже. Но я как щас помню - в память врезалось. Когда парнишка, молодой совсем, в военно-морской форме бежит и кричит: "Подождите, не закапывайте брата!"

Он опаздывал, он сбежал из училища на похороны. Не знаю почему, но в память очень сильно врезалось так, что ажно до сих пор, 27 лет спустя помнится до дрожи, сквозь время, этого парнишки в форме крик.

[PMR]

Почитал про подлодку комсомолец. печально.
ru.wikipedia.org/wiki/Комсомолец_(подводная_лодка)