[PMR]

Волосы на голове у него зашевелились.

Ребенок, один-одинешенек, в чаще леса, в глубокой тьме...

Спасительная мысль посетила его.

С беличьей юркостью натаскал он хворосту, наломал зеленых веток, нарвал травы, и вскоре посреди поляны возвышался шалаш, в котором мальчик укрылся с головой.

«Здесь, — сказал он себе, — волки меня не достанут».

Но едва он пристроился поудобнее в своем самодельном укрытии, как вдруг раздалось рычание дерущихся собак, ржание коней, смутный гомон визгливых, резких голосов, которые, казалось, не могли принадлежать человеческим существам.

Вообразите же ужас несчастного Миху.

На ум ему пришла страшная сказка о витязе Грызу-Жс-лезо, в замке которого обитали легионы вурдалаков, летучих мышей, сов и филинов с когтями неимоверной длины, жабы, гадюки, ящерицы, крысы, дикие кабаны, скелеты и другая нечисть.., храбрый рыцарь потом перебил их всех, но у Грызу-Железа был зачарованный меч...

Между тем шум нарастал и на поляне, в нескольких шагах от убежища Миху, стал просто невыносимым.

Теперь мальчик хорошо различал мужские, женские, детские и старческие, ворчливые, крикливые и плаксивые голоса; наконец услышал он и сладостный девичий голос, который можно было бы назвать ангельским, если бы не выводил он такие варварские рулады:

Гадер вела?
Гадер стела?
Аб, миро чиабо ста!
И тарни ромни джата, мангел,
И пури ромни бало поп приестервела,
И тарни ромни хар и роза,
И пури ромни хар и джамбо,
И тарни ромни вели тарно ром,
И пури ромни вели пуро ром...*

Напрасно вслушивался Миху в эти дикие звуки: он не

мог понять ни единого словечка и решил, что существа, которые в сердце Молдовы изъясняются на столь диком языке, могут быть только бесами, слетевшимися на свой лесной шабаш.

* В подстрочном переводе эта песня выглядит следующим образом: «Откуда он идет? Откуда скачет? Давай, сынок, пляши! Молодка просит милостыню, а старуха сидит у огня Молодка что роза, старуха что жаба. Молодка гуляет с молодцем, а старуха со стариком». (Поим. ант.).
До смерти перепуганный, мальчик стал усердно шептать молитвы; креститься же он опасался, так как хруст веток, под которыми он таился, мог привлечь внимание бесов.