[Боевой маг]

ГЛАВА V
1.
Огромное кладбище.
Разрытые могилы, залитые кровью. Земля пропиталась кровью, запах крови пропитал мою одежду. Мои руки и лицо в крови. Из разрытых могил пытаются вылезти мертвые - те, что недавно похороненные. Лунный свет освещает их синие лица. Идти... надо идти. Я иду по дороге, постепенно ускоряя шаг. Сзади шепчет нечисть, я знаю, что оборачиваться нельзя. Нельзя бежать, надо просто идти, смотреть прямо... Нельзя смотреть по сторонам, только прямо. С восходом солнца они уйдут, уйдут. Ничего, я четко знаю, что если буду идти прямо, они не тронут меня. Мокрая липкая от крови грязь налипла на мои сапоги. Прямо, только прямо... Нет, надо держать себя в руках. Нельзя почувствовать себя слабым, они догадаются. Прямо, только прямо... Еще шаг, еще шаг, еще шаг... Из разрытых могил тянутся руки, пытаются ух-ватиться за мои сапоги. Проклятое полнолуние... Где я? Нет,
потом буду думать... Я спокойно иду, я спокойно дышу. Вдох... Выдох... Холодеет все внутри... Чепуха... Про-сто ночь холодная. Руки трясутся. Я просто замерз. Голоса их. Ну и что. Пускай говорят. Мне нет до них дела. Я иду своей дорогой. Что это? Внезапный холод, леденящий страх... Смерть? Нет, померещилось... Вот и кладбищенские ворота... Сейчас начнется... Голоса за спиной стали громче. Один голос был похож на голос Линды, она плакала, звала меня, просила дать ей руку. Другой голос был похож на голос моей матери, она жаловалась на то, что ей холодно, просила накинуть на нее плащ. Они жалобно молили меня, чтобы я обер-нулся. Нет н е в е р ю, н е в е р ю вам...
***
...Я внезапно проснулся, а мои губы продолжали шептать "не верю вам". Вечер... Неподалеку сидели Линда и Океаноф и разговаривали. Они не заметили, что я проснулся, я тихонько поднялся и пошел к морю. Сбросил на ходу одежду и с разбега нырнул в воду. Мне хотелось плыть, я долго, очень долго плыл, а когда повер-нул назад, то увидел, что кромка берега очень далеко, и лучше отдохнуть перед тем как возвращаться. Я лег на спину и смотрел на небо. Когда почувствовал, что отдохнул, поплыл к берегу.



"Что за проклятый день" - думал я, вовсю работая руками и ногами, стремясь побыстрее доплыть до берега.
В юности я плавал как дельфин, теперь, конечно, с пулей в сердце, не так.
Я почувствовал под ногами дно, вышел на берег.
- Фэнтэзи!
Я услышал свое имя и вздрогнул. На небольшой скамейке возле пальм сидела Линда. Она смотрела прямо мне в глаза. Я подошел к ней.
Она обняла меня, мы сели на песок, и я положил голову ей на колени.
- Я с тобой Фэнтэзи. Любимый мой. Муж мой. Ты для меня как солнце, Фэнтэзи.
Я повернулся лицом к морю. Я не хотел, чтобы Линда видела мои слезы.
Она, моя девочка, еще сильнее огорчится, потому что есть в жизни то, что безнадежно, что не нельзя исправить, как нельзя вылечить меня от пули в сердце.
- Линда, так болит! – прошептал я, прижимая ее руку к груди.
- Любимый, потерпи, оно пройдет, я клянусь тебе.
- Линда, ты не бросишь меня?
Она принялась гладить меня по голове, словно маленького ребенка.
Море приняло иссине-лазурный цвет, а вечерние звезды скользили своим
сиянием по водной глади. То ли от чудесного пейзажа, то ли от ласковых слов Линды, словно бы тепло начало подниматься из глубины моего сердца. Мои руки стали сначала теплыми, а потом горячими.
Я глядел на закат, я лежал на коленях у богини, и вместо слабости во тьме страха в душе крепла на-дежда. Пускай мне немного осталось жить… Но это время я проведу в обществе Линды, и это будут самые счастливые дни в моей жизни. Ведь ее любовь избавляет меня от смерти.
Но почему никто, никто никогда не берег мою любовь?


Несколько часов спустя мы неслись на наших злых конях во дворец. Я обнимал Линду, а Океаноф напевал себе под нос что-то вроде:
«А карета все едет не знаю куда,
Злым коням нипочем и огонь и вода».
Он гордился своей быстрой лошадкой, но все же с завистью поглядывал на моего неутомимого вороного скакуна.
На озере возле дворца лениво, как всегда, плавали лебеди. Любопытное зрелище!
Кони перешли на шаг. Линда влюбленно смотрела на звезды.
- Любимая, какую ты хочешь звезду?
Линда внимательно посмотрела на небо.
- Вот эту.
- Она твоя. – С этими словами я протянул ей упавший с неба в мою руку
бриллиант. Жаль только, что утром она исчезнет, а завтра ночью опять будет на небе.
- Этого не может быть! – удивился Океаноф.
- Это не просто бриллиант, - сказал я. Звезды… они… живые. Это души
умерших людей.
Океаноф испуганно поглядывал на меня и бормотал молитвы, Линда рассматривала звезду.
- Любимый, а скажи, это был хороший человек или плохой?
Звезда сияла волшебным светом в ее руке. Я внимательно посмотрел на нее и
дрогнувшим голосом спросил:
- Почему ты выбрала именно ее?
- Не знаю. Просто она самая красивая. Как ее зовут?
- Ее зовут Мертвая Любовь Фэнтэзи. – прошептал я.
- Любимый, а боги не разгневаются, что… она у меня сейчас?
Я горько усмехнулся.
- Линда, боги не пересчитывают звезды на небе. Они даже и не заметят, что
одной не достает. Богам все равно, эта звезда или какая другая, или камушек на дороге или ракушка на дне морском, - я проговорил это с трудом, стараясь сдержать слезы.
Линда все-таки это заметила, хотя и с удивлением и с радостью разглядывала звезду.
- Я ее очень люблю, Фэнтэзи. Ведь в ее названии есть твое имя.
«Как странно, что она выбрала именно ее!» - думал я. Я и сам в последнее
время не сразу ее узнавал… издалека.
Линда с восхищением вертела звезду в руках, как ребенок любимую игрушку.
«Эх, женщина! – добродушно подумал я. Знала бы ты, что настоящее сокровище – это твой поцелуй!».


Ужинали мы вчетвером (в компании с Эммой). Линда подарила ей одно из своих платьев, украшенное рубинами и жемчугом. До чего же преобразил ее этот наряд! Эмма с довольным видом перемигивалась с Линдой, а Океаноф только радостно покрякивал, кубок за кубком тянул вино, но совершенно не пьянел и пил за здоровье богов. (Вообще мы сильно проголодались за этот день. Линда даже и не пыталась скрыть, что аппетит у нее волчий. Изумленные слуги приносили все новые подносы с яствами, руки Океанофа были по локоть в соусе, рядом бегали охотничьи собаки, ловили на лету кости, которые мы им бросали, неподалеку плясали танцовщицы, гремела веселая музыка, вино лилось рекой, Эмма была счастлива и капризно покрикивала на слуг…
Океаноф встал перед ней на колени, поцеловал ее руки, произнес какое-то красивое, хотя и слишком длинное стихотворение о том, как их с Эммой любовь спасет их от конца света… Потом они попросили нашего благословения на их свадьбу, и мы с Линдой их долго обнимали и желали всех благ.

После ужина мы с Линдой, не отказав себе в удовольствии искупаться перед сном в теплом ночном море, блаженно наслаждались тишиной и отдыхали. Линда лежала обнаженная на постели и разглядывала звезду, а я любовался тем, как свет звезды красиво бросал свои отблески на ее загорелое тело.
- Мне кажется, что от звезды словно льется какая-то завораживающая мелодия, - задумчиво проговорила Линда.
- Так оно и есть, - подтвердил я. – Звезды иногда «поют». Я тоже слышал эту мелодию – спокойную, преисполненную печали; в ней слышалась божественная тоска, какое-то странное предчувствие, и одновременно эта мелодия раздавалась в моем сердце, так что мне казалось странным, что теперь Линда будет знать очень многое из того, что творилось в моей душе. Что ж, она сама выбрала эту звезду, чей печальный свет не принесет, наверное, ничего, кроме… грусти.
Музыка звезды лилась беспрерывно, наполняя наши сердца вселенской печалью, отчего я с каждым мигом ощущал щемящую боль в душе от своего одиночества. Линда заплакала, а потом зарыдала. Мне стало казаться, что у меня холодеет лоб, и вообще я себя чувствовал очень плохо. Мне стал мерещиться в мелодии голос Катерины, словно она звала меня.
- О боги! – прошептала Линда сквозь слезы. – Как ей одиноко и холодно! Неужели ничего, совсем ничего нельзя сделать?
- Нет, Линда, - превозмогая пелену безумия, прошептал я. Как ей помочь? Где ее найти? Она умерла. Она мертвая. Ее больше нет.
- Мне кажется, что я умру сейчас от этой печали, - простонала Линда. – У меня все сердце заволок-ло холодом… Мне даже дышать больно. Но… я чувствую, словно я иду, то есть приближаюсь, становлюсь ближе к тебе, - продолжала она радостно, хотя по ее лицу градом катились слезы.
- Я люблю тебя, Линда, - сказал я. – Прости мне мою печаль.
Я закрыл глаза. В сознании замелькали воспоминания, и я думал на тем, что, возможно, на самом деле времени нет. Я видел прошлое так ярко, как вижу настоящее. Конечно, почти так же… Но в прошлом мое сердце было полно любви и радости. Я не знал тогда, что…
Я тяжело вздохнул. Да, надо было покончить с собой тогда. Я смалодушничал тогда. Все хорошее во мне твердило о самоубийстве, а все мерзкое и черное в моей душе защищало меня, приказывало мне остаться в живых. И все хорошее ушло от меня, остались лишь бессильная ярость, черная злоба и колдовство. Святая магия любви превратилась в моем простреленном сердце в злобное колдовство.
- Прошлое не играет роли, Фэнтэзи, - прошептала Линда. – Оно умерло, его больше нет, и кто знает, где оно?
- Я знаю, где оно, Линда, - прошептал я. Оно превратилось в железных птиц, которые выклевывают радость и любовь из моих глаз. Я – как осколки стекла, но им мало этого.
- Любимый, я не встречала никогда того, кто был бы добрее и любящее тебя.
Линда успокаивала меня, говорила мне ласковые слова, но я был в таком состоянии, что в безоблач-ном небе одна за другой засверкали молнии. Пальцы моих рук нервно дрожали.
Испуганная Линда, магический свет звезды, эти молнии в небе, - все это мне начало казаться каким-то кошмарным сном. Мне захотелось или проснуться, или умереть, или… ожить. В висках моих стучала кровь, словно кто-то вбивал мне в голову гвозди. Я со стоном повалился на постель и закрыл глаза. В горле пересохло, хотелось пить.
- Линда… - прошептал я. – Мне нужен опиум.
- Любимый, он убьет тебя, - молящим голосом прошептала Линда. – Я видела
многих людей, которые умерли из-за этого зелья.
- Поверь мне, они умерли гораздо раньше, чем начали курить опиум, - горько усмехнулся я.
- Если ты сам себя не бережешь, то тебя буду беречь я. (Голос Линды стал
жестким и полным решимости). Я тебя обниму, а ты спи. Ничего не случится, пока я с тобой. Ничего не бойся. Ты – мой, и я никому тебя не отдам!
Я промолчал, положил голову на ее живот и закрыл глаза.
- Спи! – приказала мне Линда, и я уснул.

* * *
Ночь была бы темна, если бы не сияли звезды на небе. Дворец черного мага Фэнтэзи словно бы излу-чал волшебное сияние, сверкали золотые пентаграммы на его башнях. Невдалеке шумело море.
И напрасно так горевал Фэнтэзи из-за Катерины и готовился к смерти. Бог Сэтн подарил ему встречу с Линдой, подарил ему чудесный город Сэтн.
Он простил Фэнтэзи сыновью неблагодарность.
Линда молится за Фэнтэзи ежечасно, просит богов продлить ему жизнь. И, наверное, боги слышат ее, ведь что может быть прекрасней молитвы любящей женщины?
Когда на горизонте стал появляться край солнца, почти все обитатели Сэтна еще сладко спали. Спало теплое море, неторопливо перекатывая волны во сне, спала быстрая лошадка Океанофа в конюшне, спал и сам Океаноф, обнимая улыбающуюся во сне Эмму. Крепко спала Линда, сильно уставшая от волнений и переживаний. Только черный маг Фэнтэзи проснулся, едва забрезжил рассвет. Он подошел к окну и смот-рел, как просыпается под ласковыми лучами солнца дремлющее море, отбрасывая сияющие отблески на по-лыхающие золотом купола Сэтна.
А на прекрасных розах в саду все еще лежал предрассветный туман. На одном из столиков возле сада лежала забытая Океанофом шахматная доска с неоконченной с самим собой партией. Рядышком лежала срезанная Эммой дивная роза. Издалека Фэнтэзи даже показалось, что она еще и не думает увядать…