[PMR]

Итак, после долгого раздумья преподобный отец Софроние наконец уставился на Луку и молвил гласом таинственным:

— Знаешь, сыне, что мы сделаем?

— Смиренно жду, святой отец, твоих наставлений.

— Тут, понимаешь ли, первое дело — не отклоняться ни на йоту ни от божеских законов, ни, тем паче, от челове-
120
ческих. Согласен, сын мой? Преславный и преблагочестивый император Юстиниан е своих Установлениях возгласил: го ахетоо 8«аюу ехадгср Vгре^V.

— Я, отче, по-гречески не разумею.

— Слова сии толкуются так: каждому свое да воздастся!

— Оно и хорошо бы; только я не понимаю, какая связь между императорским законом и найденышем Миху.

— А поразмысли!

— Прошу тебя, святой отец, пролей на меня свет твоей премудрости, ибо убог я разумом и книгам не обучен...

Отец Софроние поднялся, в замешательстве сделал несколько шагов по комнате и снова сел перед Лукой.

— Внемли же, сын мой. Ты уже слышал, что одно из Установлений юстиниановых гласит: каждому свое да воздастся. Заметь: свое. Скажи мне теперь, что может быть своего у мальчика, привезенного из лесу? Само собой, лес. Значит, применительно к настоящим обстоятельствам правило надо толковать следующим образом: справедливость состоит в том, чтобы воздать Миху свое, а именно — дать ему лес.