[dkonstantin7]

http://kosarev.press.md/Utopia-legs.htm - Источник Молдовы. Бессарабия, июнь 1940 года: «голосование ногами» за СССР.

Статья профессора Бабилунги, вынужденного в 1990-ом году бежать из Кишинёва после народно-фронтовских погромов в Тиравсполь

(в это же время бежали в наше Приднестровье из Кишинёва: профессора В.Яковлев и Шорников (отец нынешнего зам МИД ПМР),

депутат Сафонов, экс-разведчик Лицкай, бывший зам ком.армии ССР в Афгане - Кицак, 1 зам МВД МССР Гроссул,

а так же многие и многие другие, составившие основу преподавателей Приднестровского университета (созданного на базе бывшего народно-фронтовского пединститута в Тирасполе: Илашку с компанией)

и руководство Приднестровских правоохранительных органов и гвардии (вместе объединившись с бежавшими из Прибалтики Рижскими ОМОНовцами, депутатами всех уровней, начиная с сельсоветов, левобережья МССР и города Бендеры, активистами рабочих забастовочных комитетов,

недовольных действиями как руководства ССРМ (так была переименована союзная республика) и поддержавшей их КПСС (ЦК в Москве и Кишинёве: Лучинский, Снегур, Цыу, Друк, Устиян, Ходырка, Косташ и т.д.), в т.ч. Ген.Секретаря М.С.Горбачёва, и переименованной на территории Молдавии в ХДНФМ верхушки КПМ.

================================================== ========================

+ Нажмите здесь, чтобы увидеть полный текст

Бессарабия, июнь 1940 года: «голосование ногами» за СССР

Николай БАБИЛУНГА

Ныне происходят бурные дискуссии по поводу некоторых исторических событий. В прессе активно обсуждаются, в частности, обстоятельства и суть “присоединения” Бессарабии к Румынии в 1918 году, 22-летний режим Королевства в нашем крае, возвращение его в лоно СССР в июне 1940-го, участие бессарабцев во Второй мировой войне, освобождение Молдавской СССР от немецко-румынской фашистской оккупации и, наконец, различные этапы советского строительства и социалистического строя на нашей земле.

Предельно резким водоразделом, буквально раскалывающим молдавское общество, стали оценки событий июля-августа 1940 года, когда Бессарабия была возвращена СССР и через ее объединение с МАССР образована Молдавская Советская Социалистическая республика. Характеристике названного исторического момента через документальные данные, отражающие отношение различных слоев населения к событию, посвящена эта статья.

Объективные цифры и исторические факты говорят сами за себя: в период с 1918-го по июнь 1940-го в подавляющем большинстве бессарабцы не считали себя «румынами», а считали оккупированным и ограбляемым румынами населением.

В Республике Молдова правящий слой с момента выхода из состава СССР приступил к конструированию особой исторической политики, грубо вмешивая свои политические цели и проводимую политику в изображение исторического процесса. Практически все последние два десятилетия власти Молдовы пытаются представить ее государственность не как определенный историко-политический феномен с собственной экономической, правовой, политической и социальной системами, со своей неповторимой историей, культурой и традициями, а в виде некоей неотрывной части какого-то маловразумительного «румынского пространства». Эта “парадигма” не только полностью оторвана от жизни масс, но и абсолютно не отвечает историческим фактам.

Правящие сторонники “бессарабского румынизма” взяли под полный контроль идеологию государства и общественного сознания, пытаясь сконструировать новую для молдаван идентичность – румынскую, и тем самым представить Молдову как часть Румынии. В основу этой “новой идеологии” положена специфическая трактовка четырех ключевых событий молдавской истории:
1) 1812 год трактуется не как освобождение края от Османской империи, а как насильственное расчленение несуществовавшего в то время румынского государства и аннексия Россией его части;
2) 1918 год декларируется не как насильственный захват королевской Румынией части территории России – своей союзницы по Первой мировой войне, а как “воссоединение Бессарабии с матерью-родиной” и, соответственно, “торжество исторических идеалов румынизма”;
3) 1940 год представлен как большевистская оккупации части мирной независимой страны, а создание государственности молдавского народа в составе СССР – Молдавской ССР – как незаконное и насильственное;
4) вторжение немецко-румынских войск в 1941 году интерпретируется как освобождение Бессарабии от советских оккупантов, а освобождение МССР в 1944-1945 годах – как новый захват исконной румынской территории Красной армией и установление здесь антинародного большевистского режима.

В этом ряду драматических и судьбоносных событий 1940 год стоит на особом месте. Парламент Молдовы даже принял специальное «заключение» по политико-юридической оценке советско-германского договора (“Пакт Молотова-Риббентропа”) и дополнительного секретного протокола к нему, а также их последствий для Бессарабии и Северной Буковины. В этом примечательном документе, предоставившем Приднестровью, наряду с бесспорными историческими, демографическими, экономическими, социально-культурными и прочими аргументами, также и полновесные юридические основания для воссоздания собственнной государственности, есть, к примеру, такие пассажи: «Настойчивые утверждения советской официальной историографии о том, что в Бессарабии в 1918 году якобы победила советская власть и тем самым она якобы стала составной частью Советского государства, были призваны обосновать экспорт революции и повторную аннексию Бессарабии. Борцам за реализацию так называемых революционных намерений большевиков на этой территории, как и другим борцам за сохранение империи, замаскированным под революционеров, за редким исключением иной этнической принадлежности, были чужды жизненно важные интересы сохранения и процветания целостной румынской нации».

Этим, на редкость лживым измышлениям, власти Молдовы придают такое огромное значение, что данный тезис повторяется в тех или иных вариациях во всех учебниках по «Истории румын» или так называемой интегрированной истории. Данная формула фактически стала «священной коровой» всех «научных», учебных, публицистических изданий молдавского официоза. Она выдается за откровение, которое не требует никаких доказательств и не допускает сомнений: де, население Бессарабии жаждало процветать и благоденствовать в составе румынской матери-родины, и только коварство сталинской России в сговоре с гитлеровской Германией разрушило эту идиллию.

Трудно найти в современной Молдове хоть одно издание, которое бы упорно не навязывало читателям именно такой взгляд на события лета 1940 года. Но фактов, подтверждающих данный тезис, просто нет. А в их поиске доходит до случаев анекдотических.

Так, некий автор из города Бендеры, известный в городе многочисленными воспоминаниями, которыми он делился с согражданами в местной прессе советских времен и которые ярко осписывали восторг и ликование местной детворы при вступлении в город Красной Армии, в 1990-е годы стал писать нечто прямо противоположное; будто, когда другие радовались и кричали от счастья, он сидел дома в одиночестве, горюя о румынской матери-родине, потерянной навсегда.

Вопрос о том, с какими настроениями жители Бессарабии встречали Красную Армию и с какими – провожали панически отступавших за Прут румын, конечно же, не праздный, тем более если он играет столь острую политическую роль в современных борениях на общественной арене. Как молодежь Молдовы, родившаяся через пять-шесть десятилетий после тех драматических событий, узнает о правде, если она так тщательно скрывается или полностью извращается властями государства?

К счастью, в нашем распоряжении есть не только сомнительные материалы каких-то «очевидцев», готовых услужливо «вспомнить» из конъюнктурных соображений все, что очередной власти будет угодно, но и материалы объективного характера. Они могут убедительно показать, каковы были геополитические предпочтения населения Бессарабии, за кого это население проголосовало бы, если бы был проведен соответствующий рефередум, за принадлежность какой стране высказалось бы.

Но де факто оно и проголосовало, правда, не на пл****ците, который Бухарест наотрез отказался проводить, несмотря на настойчивые предложения Москвы. В июне-августе 1940-го прошел своеобразный референдум, или, как принято выражаться в сегодняшней прессе, «голосование ногами».

Уникальные условия тех дней предоставили всем жителям Бессарабии право выбора, право самостоятельно решать, с кем связывать свою дальнейшую судьбу, – с фашистской Румынией или с Советским Союзом. В конце июня 1940 года каждый житель края имел возможность либо уехать в Румынию, присоединившись к обозам румынских войск, администрации, чиновников и священников, беспрепятственно покидавших Бессарабию, либо остаться дома и встретить «оккупационную» Красную Армию многодневными праздниками и весельем.

Существовало также огромное число бессарабцев, по разным причинам покинувших в годы оккупации свою родину. Как «проголосовали» они? Какой выбор сделали, в пользу Румынии или Советского Союза?

Всё это неплохо известно историкам Молдовы.

Начнем с того, что теоретически Красная Армия в 14 часов пополудни 28 июня 1940 года могла войти в малонаселенную, полупустынную страну, брошенную жителями, ибо ничто не мешало населению покинуть ее вместе с румынами, которые начали бегство с раннего утра 27 июня. Около недели жители края могли сделать выбор, «проголосовать ногами», покинув Бессарабию.

И действительно, исход был. Даже немалый, что и позволяет современным кишиневским историкам писать о массовом бегстве бессарабских румын от «безбожной власти большевиков». Но в том-то и дело, что бежали не какие-то «бессарабские» румыны, а румыны самые что ни на есть настоящие, уроженцы Старого королевства, Мунтении, Олтении, Трансильвании, Баната.

И ведь было, кому бежать. После установления монархо-фашистской диктатуры Кароля II в феврале 1938 года и превращения Румынии в сырьевой придаток агрессивного гитлеровского блока, воинственные настроения правящей в стране клики достигли умопомрачительного накала. В апреле 1939 года министр иностранных дел Румынии Г. Гафенку заверяет немецкого фюрера в том, «что особенно важно, так это не дать распространению влияния России на европейские дела».

А в январе 1940 года румынский король, инспектируя сооружаемую в Бессарабии вдоль Днестра линию военно-стратегических укреплений, заявил в Кишиневе: дескать, его армия настолько сильна, что может дойти и до Южного Буга, и до самой Москвы. Призывая поскорее освободить своих «братьев» в Левобережном Приднестровье и на Украине, он поручил Генеральному штабу начать конкретные разработки скорейшей реализации этих идей, опираясь на помощь Германии и Японии. Проведенные в 1939-1940 гг. мобилизационные мероприятия позволили правящему режиму к июню 1940 года довести численность румынской армии до 39 пехотных и 4 кавалерийских дивизий, 12 артиллерийских полков, других воинских подразделений.

Из них на территории Бессарабии было сосредоточено 36 дивизий и 2 бригады.
И эта многотысячная армада (впрочем, не вся, как это мы увидим дальше) вместе с присланными из Бухареста бесчисленной обслугой, чиновниками и их семьями, с колонистами и переселенцами, скупавшими за бесценок у разоренных крестьян Бессарабии земли, вместе с румынскими попами, коммерсантами, помещиками и любителями легкой наживы, хлынула за Прут. При этом, нарушая условия советской ноты от 27 июня, они безнаказанно мародерствовали, грабили жителей края, а подчас убивали, всячески мстили за симпатии к Советам, как когда-то турки мстили за симпатии к русским.

Много ли их было? И какую часть в этой массе составляли бессарабцы?
Американский историк Л. Ф. Шуман еще в середине прошлого века привел такую цифру: «200.000 румын ушли за новую границу и примерно такое же количество пришло в оккупированные районы из самой Румынии». Но что интересно: при этом автор отметил, что в «оккупированные» районы, т. е. в Бессарабию, возвращалось большое количество «румын». Объяснить внятно, почему одни «румыны» бежали из Бессарабии, а другие «румыны» возвращались в «оккупированный» край, автор не смог, отметив все же, что последние, видимо, «предпочитали власть Москвы власти Бухареста». Мы еще вернемся к этим странным «румынам».

Пока зададимся вопросом: сколько среди убегавших затесалось бессарабцев? Сколько было тех, кто скомпрометировал себя сотрудничеством с оккупантами, т. е. коллаборационистов, или белогвардейцев, имевших старые, со времен гражданской войны, счеты с большевиками, или просто богатых местных жителей, спасавших свои капиталы?

Молдавский историк П. М. Шорников обратился к этой проблеме. Он обнаружил, что весной 1941 года по указанию румынского диктатора Иона Антонеску был произведен учет всех беженцев из Бессарабии. Всего зарегистрировали 82.555 человек. Надо учитывать, что статус беженца давал ряд преимуществ и льгот, и бежавшие из Бессарабии в 1940-м румынские служащие, торговцы и прочие переселенцы отказались от их получения. Иными словами, число покинувших Бессарабию истинных бессарабцев включает и часть оккупантов, не имевших к краю отношения, кроме временного проживания, участия в грабеже и управлении «туземцами».

Во всяком случае, американский историк румынского происхождения Г. Чорэнеску в середине 1980 гг. подсчитал, что всего Бессарабию покинули и переехали в Румынию в 1940-1941 гг., а затем и в 1944-1945 гг. приблизительно 50.000 бессарабцев.

Правда, эта цифра не учитывает бессарабских немцев. Когда Москва направила в Бухарест ноту от 26 июня 1940 года, германский посол в СССР граф Шуленбург сообщил народному комиссару иностранных дел В. М. Молотову, что «Германия стоит ни принципах Московских соглашений и не проявляет интереса к бессарабскому вопросу. Ее интересует лишь судьба 100.000 немцев, проживающих в Бессарабии». Шуленбург к тому же имел инструкции из Берлина информировать правительство Советского Союза, что «его решение явилось полной неожиданностью для германского правительства и что это сильно затронет германские экономические интересы и приведет к распаду больших немецких поселений в Бессарабии, а также немецких элементов в Буковине». В силу этого 5 сентября 1940 года Москва и Берлин подписали договор о «репатриации», по которому из Бессарабии выехало в Германию 93.548 человек – проживавших главным образом на юге Бессарабии немцев.

Часть из них стала пушечным мясом в войсках СС и вермахте. Семьи бессарабских немцев нацисты также использовали как колонистов на территории оккупированной Польши.

Итак, один поток населения из Бессарабии на Запад насчитывал примерно 200.000 человек, в большинстве своем – румынских военных, полицейских, служащих, священников, чиновников и других категорий временного населения края, прибывшего сюда его колонизировать, им управлять, его румынизировать. Примерно четвертая часть из них (50.000 человек) состояла из жителей края, не пожелавших жить при власти Советов. Но был и другой поток.